Две ксении и один олигарх в gq
Две Ксении – Собчак и Соколова – в каждом номере GQ задают неудобные вопросы своим знаменитым гостям. В сентябрьском номере они допросили олигарха и коллекционера Олега Байбакова.
Часть диалога (весьма захватывающую, надо сказать) мы опустили – она посвящена картине, висящей в спальне олигарха.
Байбакова расспросили о его друге олигархе Михаиле Прохорове:
Собчак: Давайте по логике. Если человек самодостаточный, нужно ли ему все время доказывать свое мужество?
Байбаков: Абсолютно не нужно.
Собчак: Если у него все в порядке с женщинами, с потенцией, нужно ли ему иметь много телочек вокруг себя?
Собчак: А я бы хотела продолжить начатую Олегом логическую цепочку. Итак, вы сказали, что самодостаточному мужчине нет смысла доказывать свою состоятельность. Между тем ваш друг Михаил Прохоров…
Байбаков: Да что вы к нему пристали, в самом деле! Мы же про современное искусство вроде говорили. Прохоров никому ничего не хочет доказать. Он просто так живет.
Вы ищете какие-то знаки, а их нет. Это его жизнь. Он от этого получает удовольствие.
Собчак: А что, про автобус телок тоже выдумывают?
Байбаков: Девушки, поверьте, Прохорову наплевать, что вы о нем думаете. У него фотографическая память. Он помнит все: где, что, когда было.
Он живет в собственном мире, и этот мир с вашим очень слабо коррелирует.
Собчак: Но я все же закончу о своем, девичьем. По-моему, все эти автобусы телок от неуверенности в себе. Я заметила, если мужчина сразу подарки покупает или трахнуть хочет, он просто комплексует, потому что не умеет с женщиной общаться…
Байбаков: Ну да, конечно, мои юные психологи, Миша Прохоров, форбс номер один в стране, сидит, краснеет и очень комплексует, потому что не знает, как трахнуть телочку…
Собчак: Вы правильно говорите. Это комплексы. По-моему, и ваш дом, и эта картина, и ваша полузастегнутая на три пуговицы рубашка – все это комплексы.
Вы для нас пример такого мужского самовыпячивания, попытка изобразить мега-альфа-самца.
Обсудили квартиру олигарха и современное искусство:
Байбаков: Знаете, почему я люблю современное искусство? Я считаю, что человек должен жить в своем времени и пытаться его опередить. Человеческая жизнь коротка. Это самая дикая несправедливость, которая существует. Я с этим борюсь. Это отдельная тема.
Но поскольку я хочу жить здесь и немножко там – в завтра, я пытаюсь создать вокруг себя архитектуру и дизайн из будущего. При этом у меня масса друзей, которые просто строят себе дом-версаль и считают, что главное, чтобы дома было богато.
Собчак: У вас дом очень красивый, но какой-то… неживой. В таких домах кажется, что сейчас заиграет страшная музыка и начнет происходить какой-нибудь хичкок.
Соколова: А самое ужасное во всем этом, что ничего такого не происходит. Скучно…
Байбаков Да нет, даже очень весело.
Соколова: Давайте наконец поговорим про искусство. Это интересно, заниматься contemporary art?
Байбаков: В Нью-Йорке интересно. В Москве – нет. В России рынок крошечный.
Ни один западный человек русских художников не покупает. Нет нормальной арт-
критики, вообще ничего нет. Кроме того, никто ничего не понимает.
Собчак: А я вообще согласна с теми, кто считает современное искусство глобальной разводкой.
Байбаков: Это не большая разводка, чем, например, бриллианты. Или вот платье на вас тоже не за две копейки надето. А какова себестоимость ткани?
Собчак: Завтра не будет хлеба и воды, и все эти сумочки, бриллианты, платья не будут стоить ни копейки.
Байбаков: Хлеб и вода будут всегда. Либо мира не будет, либо будет всегда и все. Что касается современного искусства, самое интересное – когда понимаешь, как работает система. Если ты приходишь и говоришь: Ребята, я хочу эту картину купить, потому что завтра ее продам в три раза дороже, ты дурак.
Есть современные художники, которые действительно имеют шанс стать Уорхолами. Если ты эти деньги вложишь в другой бизнес, то, может быть, через 10 лет ты больше заработаешь. Но оцененная картина – это легко реализуемый товар. Это не недвижимость, которую нельзя продать, нельзя купить.
Любую картину можно продать.
Поговорили и о жизни в нашей стране:
Соколова: То, что здесь скучно, вы точно подметили.
Собчак: И что же нам, скучающим, на Запад переселяться?
Байбаков: Нет, расслабиться и жить. Хуже вам живется от того, есть или нет в стране cовременное искусство?
Собчак: Но это оазисная жизнь. Возьмем, например, ваш дом. Барвиха, дорогая посуда Hermes, вагина на стене, но скука, нищета и помойка.
У Вас не такая жизнь? Это как квартирка с антиквариатом в зассанном подъезде.
Байбаков: Я считаю, мы сами себя наказали. Почему у нас зассанный подъезд?
Собчак: Потому что лично вы, Прохоров, Абрамович и многие другие богатые вместо того чтобы ремонтировать подъезды, строите никому не нужные хрустальные а-ля Фостер.
Байбаков: Сколько бедному Роме сейчас приписывают? Девять миллиардов? А Прохорову, который у нас самый богатый?
Соколова: Сейчас побольше, чем у Ромы. Двенадцать, кажется.
Байбаков: То есть вместе 21. Если остальных олигархов приплюсовать, сколько получится? 50 наберем, как думаете?
А сколько золото-валютные запасы в России составляли до кризиса? 560 миллиардов. Зассанные подъезды должны ремонтировать те, у кого есть деньги, а именно государство. Вся инфраструктура должна ремонтироваться государством. Когда оно будет это делать, тогда частные люди, такие как Рома, будут приходить и докрашивать стеночку. Подъезд глобально даже Рома отремонтировать не в состоянии.
Хотя он отремонтировал все зассанные подъезды на Чукотке. Но это не только вопрос экономики, это наше наказание. Это наказание за то правительство, которое мы выбираем, которое распоряжается нашими деньгами, потому что деньги, которые у них – это не их деньги, а наши.
Соколова: Мне кажется, у нас зассанный подъезд и плохое правительство, потому что мы сами никак не манифестируем, что нам не нравится.
Байбаков: У нас один уже отманифестировал.
Соколова: Ну да, и все остальные зассали.
Байбаков: Если такие умные, начните мыть подъезд сами.
Соколова: Ага, Соколова и Собчак – главные борцы с режимом. А вы в Америку поедете.
Байбаков: Да, потому что в зассанном подъезде не повесишь картины. Поэтому искусства здесь и нет.
Соколова: На самом деле вы сформулировали главную проблему подъезда. Это не примитивная эстетика и даже не вонь: здесь просто АБСОЛЮТНО НЕИНТЕРЕСНО. Бизнес делать – неинтересно, журналистику – неинтересно.
Понятно, что из подъезда надо выходить.
Байбаков: Абсолютно правильное ощущение.
Соколова: Как вы для себя этот вопрос решаете?
Байбаков: Выхожу из зассанного подъезда и в самолет сажусь.
Собчак: А не хочется его чуть-чуть переделать?
Байбаков: Президентом стать? Неинтересно. Заниматься политикой в нашей стране – мало того что неинтересно, небезопасно, но и бесперспективно.
Соколова: Вот мы и подошли к главному русскому вопросу: либо потратить жизнь, чтобы вымыть зассанный подъезд, что невозможно, либо просто уехать в Нью-Йорк.
Собчак: А я смотрю на наших многих друзей. Они здесь и хабарик на улицу кинут, и правила дорожного движения нарушат. А за границей, что ты! Кидать хабарик нельзя, мою Нюсю на исправительные работы за это дело отправили. Давай по встречке!
Какая встречка, здесь же правила… Ощущение, что у нас не просто зассанный подъезд, а еще мы сами регулярно в него ссым.
Соколова: Я хочу господам транслировать, которые читают наш журнал: ребята, хватит тут ссать на дальность, а то действительно никого не останется.
Байбаков: Ну вот, с темы искусства съехали в политику.
Собчак: Просто я считаю, что если подъезд упорно мыть, то в какой-то момент ссать перестанут.
Байбаков: Я лично Индирой Ганди в этой стране не готов становиться. Уезжать навсегда тоже не хочу. Если совсем нестерпимо будет вонять, поеду подышу.
Собчак: Господа, вернемся к искусству! Глядя на нашу прекрасную картину, я позволю себе резюмировать дискуссию – учитесь дышать жопой!
