«Тихий дон», или о пользе усидчивости
Доброго здравия, мокнущие под декабрьским дождем верные телезрители! Венеция передает нам дружеский привет: скоро до магазина будем добираться на гондолах, гонимые попутным шквалистым ветром, схожим с ямайским ураганом. Так что самое время прильнуть к верному другу — телевизору.
Пройти по второму кругу «Тест на беременность» или пересмотреть ностальгически добрые фильмы Эльдара Рязанова, покинувшего с грустной улыбкой наш бренный мир. Я как ретроград и консерватор, конечно, за немеркнущую классику, где каждая фраза и мизансцена знакома и отложена в мозгу на полке «Вечные ценности», но священный долг зовет на подвиги, т. е. на просмотр и осмысление телевизионных новинок.
Так что сегодня спич мой о премьере новой экранизации романа «Тихий Дон», выполненной уважаемым со времен «Ликвидации» Сергеем Урсуляком. Оговорюсь сразу, идея пригвоздить зрителя к телевизору на три часа ежевечерне не кажется мне продуктивной. Не всякий стоик, отринув все дела и заботы, закрепится недвижимо у экрана на несколько дней подряд. И пусть весь мир подождет.
В пику смакующему человеческие патологии «Методу», подаваемому раз в неделю теперь по одной серии в качестве дижестива к уик-энду, «Тихий Дон» по неведомым законам программирования уложился в рабочую неделю. Попытка моя одолеть посредством телевизора щедро анонсированный в качестве «события года» телепроект не увенчалась успехом изначально, поэтому пришлось смотреть в интернете, где найдется всё и даже чуть больше.
К тому же, как ветеран рекламного фронта с неизбежной профессиональной деформацией, я болезненно реагирую на внезапные вторжения в сюжетную канву бодрых распространителей волшебных пилюль, избавляющих от газообразования и микробов под ободком унитаза. Головой понимаю: двигатель торговли. А душа протестует против вставных громогласных реприз, прерывающих патетический диалог.
И раздражение свое переношу на объект рекламы как символ эстетической травмы.
Так вот, о «Тихом Доне» без рекламных примесей. Не видела самой ранней экранизации с Цесарской и Абрикосовым. Смутно помню фильм конца 50-х с Глебовым и Быстрицкой, оттолкнувший когда-то излишней аффектацией и театральной советской школой: когда играли лицом и бровями, а реплики актёров должны были достичь ушей последнего зрителя галерки.
Поэтому смотреть начала практически с чистого листа, стараясь не оглядываться на киноавторитеты. К концу первой серии обнаружила, что смотрю странную постановку с участием зарубежных актеров, наряженных казаками. Бездонный интернет подсунул мне творение совместного предприятия «Бондарчук и итальянцы в России», прямо скажем, не самый удачный проект мастера.
Наконец искомый сериал 2015 года выловлен в Сети. Внимание, мотор! Панорамные виды и пламенеющие закаты, косьба и молотьба, этнографичные одежды и старательный казацкий говор, тщательные детали интерьера и экстерьера и, конечно, активный музыкальный ряд — яркий, но столь обильный, что напоминает закадровый смех в ситкомах. А герои?
Тщедушный Гришка Мелехов с повадками одесской шпаны, странного тембра надтреснутый голос, фальшивая горбинка на носу, чубчик опереточный… И это лихой донской казак — объект грез пышнотелых станичниц?! Аксинья тоже поначалу не впечатлила: бледный вялый подросток — где огонь, где пламя страсти, где описанная Шолоховым манкость, заставляющая всякого встречного сворачивать голову?
Первые серии просмотрела я в недоумении, разглядывая этнографическую экспедицию за фольклором, вернее, отчет о поездке с вкраплением аутентичных песен… Хотела уже с шашкой наголо обрушиться и оставить нетронутым лишь Сергея Маковецкого, непременного участника всех проектов Урсуляка. Мол, вот вам школа, вот актерское мастерство! Да поймала себя на мысли, что вижу деда Щукаря, зашедшего из «Поднятой целины», а не сурового главу многочисленного семейства Мелеховых.
Талантливо, ярко, сочно, но из другой оперы. Про Устин Акимыча.
Во всем мне хочется дойти до самой сути… Решила все же досмотреть экранизацию подзабытого романа. Ради Яценко и младшего Ефремова в том числе, которые своей органикой расцветят любую постановку. И ведь снова не ошиблась!
Не играют, не реплики подают, имитируя акцент, а живут в кадре, не устраивая бенефис из своего выхода на арену.
В общем, притерпелась я к скрипучему голосу Гришки, к бестелесности Натальи да акварельности Аксиньи, скоморошеству Маковецкого и неутомимому таперу за кадром. Досмотрела до конца, до финальной сцены, когда повзрослевший и помудревший герой переплывает весенний Дон, чтобы без сил упасть на пороге родного разоренного дома, увидев в бреду всех погибших на залитом знойным солнцем лугу.
И все мелкие придирки к кастингу и брюзжание насчет наклеенных носов уступили место пронзительному осознанию острой современности фильма. Как легко в угоду мифической идеи можно разрушить веками выстроенный уклад, родственные связи, дружеские отношения, оставив разорённое пепелище на месте добротного быта, натравить друг на друга вчерашних друзей и погрузить в пучину братоубийственной войны вчерашних мирных граждан. И как безнадёжно долго строить его заново на пепелище.
Так что, на мой взгляд, фильм получился. Он смог на материале времен далекой Гражданской войны рассказать современному зрителю понятную историю, через человеческие судьбы донести до нас трагичность разлома, проходящего через сердце каждого, кто оказался втянут в политически ангажированную мясорубку.
Если не удалось посмотреть новую редакцию «Тихого Дона», очень советую восполнить пробел. Усидчивость ваша будет вознаграждена сторицей.
Ксения Маевская
