Маша андреева: люди, как доберманы, набрасываются на людей
У нее свой мир, иллюзии, она с другой планеты
Интервью — обычное дело для журналиста, с годами страхи перед встречей с очередным героем исчезают и, в общем-то, удивляться практически не приходится. Однако порой случается так, что разговор прямо-таки завораживает.
Так получилось и с Машей Андреевой, которую SPLETNIK.RU перехватил после репетиции спектакля в московском театре Мастерская Петра Фоменко. Казалось бы, обычная беседа о работе и новостях из жизни, но неожиданно она переросла в некие философские размышления.
Маша, 1 октября в прокат выходит новая картина с твоим участием — Воин, но, как мне кажется, это не твой проект, вернее — он нетипичен для тебя. Красная помада на губах, зачесанные назад волосы — однозначно не ты. Как получилось, что ты приняла в нем участие?
Всегда радостно работать с профессионалами. Алексей Андрианов (режиссер фильма Воин — прим. ред.) сказал мне: У меня есть небольшая роль, в которой мне видишься именно ты. И я очень спонтанно и легко согласилась приехать на пробы на следующий день.
Андрианов сразу предупредил меня, что это будет образ жесткой карьеристки, помощницы спортивного босса, практически робота. И в этой героине гораздо меньше жизни, чем мне бы хотелось — меньше порывистости, больше статики.
Для меня это интересный опыт — попытка смены внешнего вида, что мне в принципе очень сложно дается — я принципиально поддерживаю идею всегда быть собой. Как говорил мой мастер Петр Наумович Фоменко, все уже было, не было только вас. Все самые лучшие сцены сыграны, самые лучшие костюмы сшиты — все уже было сделано, но вот конкретно вас не было.
И это очень важная, как мне кажется, мысль. Я ее очень поддерживаю.
И все же на этот раз ты доверилась?
Потому что поняла, что вокруг меня люди, точно знающие, что хотят получить. И, да, участие в Воине — выход из моей зоны комфорта. И в то же время офигительный опыт.
Насколько ты самокритична?
Сегодня у меня с этим уже полегче. Сейчас, как мне кажется, я стараюсь смотреть на все достаточно объективно, мне хочется видеть вещи такими, какими они являются, а не корить себя за каждую провинность…Мне часто говорят, что я строгая, но это всегда, в первую очередь, по отношению к себе.
Для тебя вообще важно мнение зрителей?
Артисты — супер ранимые существа. Это я вижу в себе и своих друзьях-актерах, даже в тех, кто производит впечатление непробиваемых. Уязвимость, чувствительность этих людей за гранью человеческого понимания. Меня часто спрашивают: Как тебя могут ранить такие малозначимые вещи?.
Но обратная связь — важна.
У каждого актера по прошествии лет формируется определенный образ. И довольно часто возникают некие пробы. В театре очень легко в этом плане, за что я его, в частности, и обожаю — за возможность цирка, за возможность бесконечных проб и ошибок. У нас в театре есть Вечера проб и ошибок, когда ты можешь делать абсолютно все, что твоей душе угодно. И дело совсем не в наклеенных носах, ты можешь пробовать другие образы и характеры.
В кино все-таки меньше возможностей проявить себя. И, возможно, надо быть готовым за это получить?
Однажды я очень сильно поранилась, прочитав комментарий в интернете. Это больно. Я не научилась с этим жить.
Многие артисты не читают таких комментариев, абстрагируются от них.
Не понимаю, что значить абстрагироваться. Интересно, что там написано — да. Надо ли мне это читать — не факт. Как сказал один мой друг: Маруся, всегда будут люди, которых ты будешь бесить. Так же как в моей жизни есть люди, с которыми мы не сходимся по жизненным ценностям.
Всегда это будет.
Но если кто-то думает, что это проходит безболезненно, то это не так. Все читают, все ранятся.
Маша, а тебе комфортнее в театре или…
В театре!
Но в кино ведь тоже интересно, хотя это и совсем другой мир.
Интересно и тепло — для меня это две разные вещи. Я в этом сезоне пришла на сбор труппы и… Я не знаю, как описать то, что происходит у нас в театре — здесь ощущение безопасности, дома, все знают тебя, кошмары и ужасы друг друга, тебя никто не обидит.
Это совсем не значит, что мы сутками раздаем друг другу комплименты, но Петр Наумович как-то так собрал вокруг себя людей, которым не страшно смотреть в глаза.
Все актеры, с которыми мне доводилось общаться, в восторге от своей работы. Что ты относишь к минусам профессии?
Знаешь, это как на кладбище: кто-то видит плюсы, а кто-то кресты. Вот, к примеру, распределение сил. Это не совсем минус, а скорее вещь, которой бы я хотела научиться. Я не справляюсь с объемом, начинаю совершать ошибки, везде по чуть-чуть.
В первую очередь страдают отношения с людьми.
Поговорим о публичности, у тебя есть Instagram?
О, Instagram — довольно опасная штука! Особенно для рожденных в Советском союзе. Честно признаться, мне легче пьесу наизусть выучить, чем, скажем, фильм на айпад загрузить.
Периодически я удаляю с телефона приложения Instagram и Facebook, а еще лучше — когда забываешь пароль. И проходит неделя, две, ну может месяц — и мои друзья — социальные сети — снова со мной.
А ведь сколько бонусов от той же рекламы в социальных сетях…
С этим все понятно, но я борюсь с собой. С другой стороны — во всем должна быть мера. И снобизм — это другая крайность.
Петр Наумович Фоменко называл это ложной многозначительностью. Мир соцсетей необязательно полностью исключать, просто надо быть аккуратнее.
Маша, профессиональные возможности актера зависят от его внутреннего наполнения. Как думаешь, растерять это наполнение можно? И как не допустить этого?
Согласна. И это еще один вопрос, на который я пока не нашла ответ. Безусловно, артисты ответственны за свою внутреннюю честность, так как в принципе на сцене и в кадре нет ничего кроме тебя самого.
Не за что спрятаться.
Вот написана роль. Девушка 30 лет. Она же может быть любая: задачу ставит режиссер. Только он знает, какая героиня ему нужна — трогательная, сильная или нежная. И я чувствую, что внутреннее наполнение — единственное, что важно.
И да, я думаю, что это можно растерять. В технику как в основу я не верю.
Красота тоже не работает сама по себе. Техника, когда ты можешь каждый раз плакать правым глазом, тоже не работает. Если сердце не подключается, значит, оно не живое.
Сейчас, как я чувствую, в мире происходит подмена понятий. Белое с черным меняются местами. И если не быть верным своей правде, можно легко уйти совсем в другую сторону.
А книги читать успеваешь или на это времени сейчас не хватает?
Вчера пошла с другом ночью в магазин и купила Степного волка Германа Гессе. Роман сутки пролежал в кармане пальто. В правом.
А в левом — айфон. И в ту секунду, когда у меня возникает пауза, я почему-то лезу в Интернет, хотя под рукой Герман Гессе.
Как мы уже выяснили, ты придерживаешься мнения, чем меньше о тебе знают, тем лучше.
Конечно.
Но ведь поклонники хотят узнавать о тебе интересные подробности, следить за твоей жизнью… Любому человеку интересно, я уверена, что и тебе кто-то интересен.
Вот, например, я фанат Тома Харди. Настоящий фанат! За все время, что я его люблю, а люблю я его уже много лет, честно скажу, никогда не интересовалась его личной жизнью.
В его работах все, что мне нужно знать.
Вообще, вопрос открытости — для меня это вопрос границ. Вот есть твой мир, но однажды ты начинаешь им делиться не с друзьями, а со всем миром с помощью тех же соцсетей. Но стоит ли это делать…
Артист, юрист — мы все одинаковые, почему к артистам такой интерес, отчего это? Зачем интересоваться чужой личной жизнью? Хочется сказать: Оглянись вокруг, посмотри, что происходит рядом с тобой. Ты вообще когда последний раз смотрел в глаза тому, кто тебе дорог?.
Люди, как доберманы, на людей набрасываются. Вот, что сейчас происходит.
Фраза классная есть. Я была еще мелкая-мелкая, мне было семнадцать лет, я снималась в Обрыве по Гончарову. И там, у героини, Веры, была фраза: Кто дал вам право быть судьей чужих пороков?.
Я была мелкая, но эту фразу запомнила.
