Люди и манекены
Здравствуйте, добровольные заложники телеэкрана!
В минувшие скорбные выходные мастера телевизионного программирования решили повторить сериал «Манекенщица». Все-таки любит наш народ красивое: посреди серой монотонной жизни, ранних подъемов во тьме, тягостной работы, инфляции с девальвацией, болеющих детей, мужей-алкоголиков и сварливых свекровей замереть вдруг у телевизора, где сочно, ярко, бисером расшито и блестками оторочено. Где детдомовские провинциалки волшебным образом из гадких утят становятся подиумными лебедушками, где платья нарядны и прически фантазийны, а кровати не продавлены, а обрамлены сотней свечей… И время заявлено аккурат то, когда собственная юность наполняла легкие счастьем и кружила голову чувствами неземными.
Сюжет, начавшийся как сказка, приправленная приметами времени, из уборщиц телепортирует героиню Анны Михайловской в манекенщицы. Побоку малый рост ? компенсируем гривой завитых по современной технологии волос. Вообще с волосами в фильме перемудрили, на мой взгляд.
На главного героя, авангардиста-диссидента-дворника (Риналь Мухаметов) прилеплен парик из «Последнего искушения Христа» или свежих «Мушкетеров», тетя в исполнении Евгении Дмитриевой тоже вдруг из среднерусской брюнетки оборачивается куртуазной ватной блондинкой. На Татьяне Догилевой фиолетовые букли, Роман Полянский (мажор) утопает в пышных усах и бакенбардах а-ля поручик Ржевский. Один майор КГБ ограничился, похоже, собственной прической цвета пыльного воробья.
Для тех, кто смотрел, сюжет пересказывать излишне: накрутили изрядно ? насыщенно для четырех серий. Легонько обо всем. Походя ? о целом поколении «дворников и сторожей»: писателей и художников, вынужденных работать в кочегарках, чтобы не уехать за 101-й километр за тунеядство; об авангардной субкультуре; о самиздате, который читали по ночам и передавали только самым проверенным друзьям, причем под запретом был и Гумилев, и Мандельштам, и Войнович, не говоря уже о Солженицыне.
И мальчики из хороших семей, читающие и думающие, общались с такими же девочками, танцевали и слушали музыку, но очень важна была тогда для дружбы и любви общность интересов, когда взахлеб обсуждали прочитанное или увиденное. А Золушки-манекенщицы в таких компаниях появлялись и исчезали, затосковав от умных разговоров.
И мысли об эмиграции витали в воздухе именно в этих кругах, задавленных плотным воздухом несвободы и невозможности самореализации, а не возникали в головках прелестных неплохо стоящих на ногах простушек, не знавших о вожделенном Париже ничего, кроме советских шаблонных стереотипов.
Ну и легкие огрехи по части исторических реалий. Тушь «Ленинградская», в которую яростно плевали перед «употреблением», стоила 40 копеек, а не 55, о чем громогласно заявляет одна из побочных героинь. Это ж символ эпохи!
Пирожки с горохом и картошкой, которыми навязчиво торгуют при входе в Дом моды, не в ходу были в те годы. А вот с мясом, рисом, повидлом ? да. Неожиданно слышать в речи героев ранних 80-х «инсталляция», «молочка», «не щелкай клювом» ? это из более позднего лексикона.
Не поручусь за фасоны платьев ? в каком точно году в моде были юбки-спирали и рукава «летучая мышь», ? но такими попугаями точно не ходили. Тогда главным шиком и для мальчиков, и для девочек были фирменные джинсы, и носили их все и в пир, и в мир. «Приходи ко мне на хаус в синих джинсах «Леви Страусс» ? из тогдашнего фольклора. Стоили безумных 120 рублей, по-моему. А тут главный герой, крутой плейбой, одет, как солист ансамбля «Песняры», в какие-то шаровары.
И крупногабаритные сооружения на голове главной лирической героини напоминают халы престарелых партийных дам.
В принципе, эти мелкие огрехи не стоили бы упоминаний, если бы фильм взял за грудки искренней неожиданной историей. Не нужны тогда были бы эти розочки на торте в виде натужных примет эпохи, которые делают нам нарядно и ностальгично.
Ксения Маевская
