Евгений стычкин: ‘«в нашей семье не говорят ненужных комплиментов»

Актер — о альянсе с Ольгой Сутуловой, драках Евгений и воспитании

детей Стычкин уверен: «Вся наша жизнь — игра». Оттого и к себе, и к тому, что он делает, относится с легкой иронией. Не гонится за популярностью, наряду с этим уже двадцать лет не исчезает со сцены, телеэкрана и громадного кино.

Его имя стало брендом, залогом качества и того, что его возможно заметить неизменно различного, непохожего на вчерашнего. Думается, и сам он складывается из контрастов, противоречий. Он взрослый и идеальный мальчишка в один момент, не смотря на то, что у него уже четверо старшей дочери и детей двадцать лет.

Евгений вырос в старомосковской культурной семье, где по женской линии все отдали себя Большому театру и балету: бабушка Александра Цабель, мама тётя и Ксения Рябинкина прима-балерина Елена Рябинкина. А отец, Алексей Стычкин, был известнейшим переводчиком-синхронистом, много лет трудился в ООН, а позже в Госкино. Исходя из этого в Евгении сходу чувствуется мальчик из хорошей семьи, то, что тяжело растолковать словами и чему нельзя научить, а возможно лишь впитать.

Пара лет назад актер женился на актрисе Ольге Сутуловой и получил в ее лице еще и приятеля, и советчика, и честного критика. О собственном счастье они говорят мало, негромко и с опаской — оберегая от интересных.

— Женя, большая часть актеров говорят, что пошли в актерскую профессию, дабы избавиться от стеснительности. А ты для чего?

— У меня изначально все это было баловством. Я не думал об актерстве, по пути мельчайшего сопротивления. Во ВГИК я поступил сходу. А в конце первого курса с кем-то ходил на прослушивание, думается, в Щуку.

Хохота для. И это было плохо. Они все были какие-то нереально пафосные, я не прошел кроме того прослушивание. не забываю, как в комиссии два маститых театральных педагога говорили про шины, то ли они приобрели летние, то ли реализовали. В девяностые годы шины были острой проблемой. Я был достаточно наглый к тому же уже учился в другом заведении и не опасался, что не заберут.

А их поведение злило. Абитуриент лишь начинал просматривать, его сходу обрывали. Не смотря на то, что я-то считал, что произведу на них неизгладимое чувство. (Смеется.) В какой-то момент я не выдержал и задал вопрос: «Я вам не мешаю с шинами разбираться?», и они сообщили: «Нет, нет, мы достаточно слышали, благодарю, садитесь.

— Наглость от ВГИКа показалась?

— Нет, само собой разумеется, я был таким изначально. Это свойство показалось во мне, возможно, от какого-либо определенного везения, от безнаказанности в семье, во дворе, в школе. Казалось, что все окажется. А в то время, когда ты не сомневается в этом, то, что тебе хочется.

Чего опасаться-то?

Евгений стычкин: '«в нашей семье не говорят ненужных комплиментов»

Дочь Александра с детским портретом папы – при жажде возможно найти определенное сходствоФото: персональный архив Евгения Стычкина

— Для лидерства во дворе, тем более в девяностые, необходимо быть сильным. Это же, в большинстве случаев, и споры, и драки. Ты занимался каким-то спортом?

— Мы и дрались, и спорт был всевозможный. Ничего не опасались. По большому счету мне постоянно казалось, что жизнь — это такая красивая игра. Мы же не опасаемся, в то время, когда играем в шахматы.

Действительно, двор у нас был превосходный — это же дом Громадного театра. Но в те годы не требуется было ехать в Чертаново, чтобы получить по голове. Достаточно было прогуляться по Колобовским переулкам. Случались всякие ситуации.

Отгородиться от внешней судьбы было нельзя. Да и для чего?!

— Ты из балетной семьи. А о балете как о профессии обращение ни при каких обстоятельствах не шла?

— Ни при каких обстоятельствах. Я единственный раз коснулся балета в спектакле «А чой-то ты во фраке?» в «Школе современной пьесы». В том месте я танцевал более-менее хорошие адажио, и приходившие в театр мамины балетные приятельницы умирали от смеха.

А так как я знаю их с детства, то имел возможность идентифицировать их голоса среди хохота публики и страшно радовался.

— Знаю, что два года назад ты опубликовал книгу мемуаров собственной бабушки

— Да, бабушка была дочерью царского генерала, пережила революцию, нэп, войну. Я отыскал эти мемуары и поразмыслил, что обязан их издать в основном для детей. Сохранить ее воспоминания и историю семьи.

Мы же в принципе ничего не знаем о себе. Мой друг на данный момент большое количество времени проводит в обществе «Мемориал», которое находится в отечественном подъезде. В том месте бывают поразительно круглые столы и «интересные лекции», но основное — ты осознаёшь, что кроме того в отечественной не щедрой на данные, безжалостной по отношению к собственной истории стране любой человек имеет право, закрепленное в конституции и возможность пойти и все про себя определить в Госархиве. Но это весьма трудная работа.

Мало кто к ней готов и имеет для этого время и силы. Кроме бабушкиной книги у меня имеется полное генеалогическое древо, я могу поколений на семь достаточно совершенно верно проследить все, что происходило со всеми моими предками.

— Ты сказал, что книга не дошла до читателей. Имеется подвижки в этом?

— Нет, пока нет. Энное количество экземпляров я кому-то раздарил, но ни до одного громадного книжного магазина так и не дошел. Предприниматель из меня никакой. Но, я так хорошо и без того деятельно занят собственной профессией, что меня не достаточно на что-то еще.

Я влюблен в собственную профессию.

— Это заметно. Кстати, у тебя сейчас показались роли занимательнейших мерзавцев. Из-за чего?

— Я пологаю, что и кастинг-директора, и режиссеры, и продюсеры, как и все мы, подвержены стереотипам. Исходя из этого, в случае если кто-то понравился в роли храбреца-любовника, ему все время их предлагают. Стоило мне сыграть одного подлеца, внесли предложение еще семерых. Исходя из этого время от времени возможно дать согласие сняться безвозмездно в картине, дабы сыграть то, чего ты ни при каких обстоятельствах не делал.

Только чтобы тебя заметили в другом качестве.Евгений с сыновьями Алексеем и голливудским актёром и Львом Дэнни ТрехоФото: персональный архив Евгения Стычкина

— Понт в «Фарце» — поразительно филигранный и броский образ. Словно бы бы обаятельный, гениальный и полностью страшный Ты его как-то оправдываешь?

— Он, само собой разумеется, гад конченый. (Смеется.) Но в то время, когда мы оправдываем собственного персонажа, это не означает, что вычисляем его хорошим. Мы осознать мотивы его поступков. Понт кроме того, что преступник, еще трудится в связке с властью, другими словами таковой безотносительный подлец, пробу негде ставить.

Играться его было поразительно весьма интересно. И сценарий оптимален, и пребывать на площадке режиссера Егора Баранова — наслаждение! К тому же шестидесятые — время, за которое приятно подержаться, это время молодости моих своих родителей.

— А храбрец «Предательств» тебе красив?

— С «Предательствами» все было весьма легко. Сперва я познакомился с творчеством Вадима Перельмана, взглянул пара его фильмов. Тогда я и грезить не имел возможности, что буду у него сниматься, а позже встретился с ним на маленькой работе в Киеве. Мы как-то задружились, и, в то время, когда мне пришло предложение от Вадима, я готовьсясоглашаться, не просматривая сценария.

Но я его прочел — и он был блистательный, правильнейшие диалоги. А мой храбрец — обычный, современный человек, самовлюбленный, инфантильный, несчастный, не осознающий, ни что такое любовь, ни в чем смысл жизни, запутавшийся и не готовый это признать. Как большая часть из нас.

— Мне думается, твой храбрец имел возможность бы отыскать согласие с женой, будь у них однообразное чувство юмора. Для тебя это принципиально важно в даме, которая находится рядом с тобой? На мой взор, у Оли потрясающее, узкое, в чем-то кроме того мужское чувство юмора.

— Да! По большому счету люди без эмоции юмора вызывают у меня некое опасение. По причине того, что восемь из десяти слов, каковые я произношу, несерьезны, наполнены иронией по отношению к тому, чем мы занимаемся, и по большому счету к мирозданию.

И в случае если человек все время на полном серьезе мне отвечает, то у меня нарушается сообщение. Идут помехи.

— По окончании знакомства с Олей ты мгновенно осознал, что контакт имеется?

— Нет, не так. Это было самую малость сложнее. (Радуется.)

— А какие конкретно вы критики друг друга?

— Я — восторженный, а Оля — правильный. Я пою ей дифирамбы, а она полностью совершенно верно, без прикрас говорит, что заметила, почувствовала и дает какие-то рекомендации.

— Кроме того по окончании премьеры? Всем же хочется слышать что-то хорошее

— Мало ли, кому что хочется. Тетя Лена, в прошлом прекрасная, выдающаяся балерина, постоянно говорит: «Хочется — перехочется, перетерпится». Я воспитывался в балетной семье: моя бабушка, мама, тетя проработали всю жизнь в Громадном театре.

А эта профессия куда более бессердечная и конкретная, чем отечественная. И я привык, что никто не ходит вокруг да около и не говорит ненужных комплиментов. При наличии любви, внимания, нежности к объекту возможно и необходимо сказать лишь правду.

А все эти чувства вынудят тебя выбрать верные слова.Фильм «Самоубийцы» – комедия о людях, решивших свести счеты с жизньюФото: персональный архив Евгения Стычкина

— Женя, кстати, что у тебя на данный момент с театром в глобальном смысле? Ты сцену обожаешь и большое количество играешься, но в далеком прошлом не числишься ни в одной труппе

— Да, последние пятнадцать лет я не пребываю в штате ни одного театра. Так несложнее. Но я большое количество играюсь в «Втором театре». Сравнительно не так давно мы в том месте выпустили спектакль по пьесе Ивана Вырыпаева «Валентинов сутки». Имеется у меня спектакль «революционер и Девушка» в театре «Практика». Я стараюсь не набирать через чур много названий. Играться двадцать пьес в месяц несовместимо с другой судьбой. А закрывать пьесы не хочется, по причине того, что я обожаю их и мне было бы жалко с ними расставаться.

Невольно становишься избирательным.

— А что тебе сейчас хотелось бы сделать в театре? К какому автору прикоснуться, к какой роли либо жанру?

— Мне бы хотелось поработать с громадным жанром: высокая катастрофа, красивые хорошие произведения. Шекспир Греки «Классики убийств»: Эдипы, Оресты, инцесты (Радуется.) Продолжительное время мои грезы сводились в основном к тому, дабы быть одному на сцене и разобраться с собой. Я это решил в спектакле Павла Сафонова «Кроткая» — значит, сейчас следует сделать что-то кардинально второе.

— Храбрец «Кроткой» Достоевского мучает и унижает любимую даму, мучается сам. Таковой, на мой взор, моральный садизм с мазохизмом

— Мне так не думается. Он полностью обычный человек. Само собой разумеется, это художественное произведение, в нем имеется метафора.

Но в случае если заняться разбором каждой второй судьбы и с позиций амурных взаимоотношений, и того, о чем человек грезит, в то время, когда ему пятнадцать лет, и что он имеет, в то время, когда ему пятьдесят, мы отыщем такую же катастрофу.

— А дети наблюдают то, что выходит у тебя на экране и в театре? Комментируют?

— Они пока не начали меня ругать. (Радуется.)

— Слышала, как ты полностью на равных говоришь с дочкой, которой одиннадцать лет

— Мне думается, с людьми всех возрастов необходимо общаться на одном языке. Не нужно подстраиваться и сюсюкать с малышами либо как с идиотами говорить с пожилыми людьми. Это никому не оказывает помощь, лишь обижает. Дети никак не глупее нас и не меньше знают и видят.

А вдруг делать скидку на то, что они мелкие, дескать, с ними возможно лишь про ириски, тогда у вас ни при каких обстоятельствах не будет дружбы.

— Ты мягкий отец?

— Нет. Я бываю достаточно твёрдым и с детьми, и по большому счету с людьми. Не смотря на то, что весьма не обожаю и расстраиваюсь, в то время, когда становлюсь таким.

С детьми это воспитательный процесс. Основное — не путать жесткость с грубостью. А с людьми не родными злит конструкция мироздания, в которой трудится лишь позиция силы.

Единицы тех, кто готов слышать второй язык.

— Но в собственном мелком мире ты окружен такими редкими людьми. И детей воспитал такими, какими желал их видеть.

— Это нужно взглянуть лет через

— Но по одной-то уж совершенно верно возможно делать выводы, она так как уже студентка

— Да, старшей дочери Соне двадцать лет, и она обучается на факультете тележурналистики при «Останкино». Занимается политической журналистикой и пишет статьи, в которых я половину слов не осознаю, уже не говоря о смыслах и тенденциях. (Радуется.) Но, младшей дочери Саше одиннадцать лет, и она играется концерты с оркестром под управлением Владимира Спивакова в Громадном зале консерватории.

— Генетика Без шуток.

— Да, нешуточно. (Радуется.)

— Как довольно часто ты видишься с детьми?

— Так, дабы пятнадцать человек за столом, удается раз в три-четыре месяца. А по отдельности — все время. Мысль застольной беседы как отдельной составляющей жизни, возможность откровенного беседы, дискуссии каких-то серьёзных вещей у нас занимает громадное место.

— А на какую еще активность тебя хватает? И что дает эмоциональную либо физическую подпитку?

— Мне думается, что артист обязан наблюдать, просматривать, писать. Необходимо чем-то себя наполнять, в противном случае нечем будет делиться с публикой. В Москве у меня нет ни секунды свободного времени, исходя из этого я большое количество путешествую и, в то время, когда выезжаю, могу ходить по музеям, просматривать, наблюдать кино, слушать направления.

В сети огромное количество разнообразных направлений! Теоретически кроме того возможно защититься и взять диплом. К примеру, в Оксфорде — ни разу не побывав в том месте.

И я большое количество слушаю лекций по психологии и по социологии.

— На английском?!

— Само собой разумеется! Они же не будут для меня переводить.

— Ты так вольно обладаешь языком?

— Британским — да. Я тружусь в совместных проектах и большое количество езжу. Мало обладаю французским еще со школы и испанским. Как-то игрался в кино, где приходилось сказать частично по-испански. К тому же у папы был блестящий британский и испанский, а мне хотелось к нему приблизиться.

Начал учить греческий, в то время, когда снимался в Греции четыре месяца. Но в отличие от велосипеда, на котором мы обучаемся ездить в юные годы и позже катаемся всю жизнь, язык обязан жить, ты обязан на нем сказать. Так что греческий у меня сейчас ресторанный, могу заказать рыбу, признаться в любви, поблагодарить и проститься, на этом все заканчивается. (Радуется.)Ольга Сутулова – супруга, приятель, советчик и честный критикЛилия Шарловская

— Твоя любовь к путешествиям — это познание неизведанных мест либо легко наслаждение, которое связано с приятными поездками по городкам и европейским городам?

— В совершенстве лучшее путешествие — это автомобиль, и двигаться, двигаться, смена мест, языков, кухонь. Лет пять либо шесть назад мы с Олей отправились в Австрию к необычному и сложному австрийскому режиссёру, что желал снимать кино с русскими артистами. Достаточно скоро осознали, что не нашли с ним контакта, и сбежали. В следствии у нас был свободным месяц с маленьким.

Дети были на большом растоянии, поскольку все было устроено под съемки, и мы остались на свободе. Забрали машину и проехали десять тысяч километров по Европе — Австрия, Франция до Испании, до океана, спустились через горы, в общем, это было целое путешествие. И мы осознали, что для нас это наилучший метод перезагрузиться, очиститься.

— А какие-то еще увлечения: рыбалка, коллекционирование, поделки — у тебя имеется?

— Профессия в далеком прошлом стала для меня единственной страстью. Я резал по дереву, лет в двадцать пять, и мне это весьма нравилось. Много всего понаделал, но все это сгорело в пожаре, и с того времени я больше зубила и резца не касался.

— Знаю, что вы весьма любите собственную дачу. Оля в одном из интервью поразительно смешно говорила, как у вас в том месте распределяются обязанности. Ты еще не начал заниматься чем-то в саду и огороде, к примеру, сажать что-то?

— Нет, я ничего не сажаю. Но вправду, сад — это лучший антидепрессант. Сад, дом дают той стены и ощущение крепости, которой ты ограждаешь себя от мира, это твое закрытое пространство, место силы. Самообладание, тишина, грезы

— Ты не забываешь, о чем грезил в пятнадцать либо в двадцать лет?

— Нет, не помню. Возможно, я не мечтатель. Не смотря на то, что, знаешь, я грезил быть радостным и дабы все около меня были радостны.

Это ни при каких обстоятельствах не формулировалось ни в конкретную профессию, ни в материальные блага, ни в проживание в определенном климате либо точке земного шара. Так как радостен не тот, кто богат, успешен либо кроме того здоров, а просто тот, кто может быть радостным. И фиг тут разберешься, как это происходит.

Вечерний Ургант. Евгений Стычкин (03.11.2015)

Темы которые будут Вам интересны:

Читайте также: