Почему на каннском фестивале прокатили лозницу и американцев
Егиазарова Илона, главный редактор «Вокруг ТВ»
glavred@vokrug.tv
Обзор кинособытий с 21 по 27 мая.
Мое двухнедельное пребывание в Каннах подошло к концу. Кинофестиваль закончился, но к темам, им поднятым, я буду еще возвращаться.
…Каннский фестиваль переживал на своем веку очень многое: однажды здесь заехали тортом в лицо Годару. В другой раз Висконти и Клаудиа Кардинале во время премьеры фильма «Леопард» приволокли живого хищника на красную дорожку. Федерико Феллини отдавал здесь распоряжение, чтобы к презентации его «Сладкой жизни» отварили 60 килограммов спагетти. Жанна Моро танцевала в Канне на столе.
В 2010 году Мэтью Амальрик, представляя собственный режиссерский проект, устроил проход полуголых толстых теток по набережной Круазет. В прошлом году на фестивале персоной нон грата был объявлен Ларс фон Триер — за неудачную шутку о симпатии к нацистам…
Многие воспринимают Каннский фестиваль как площадку для самопиара. На нынешний киносмотр приезжал не участвовавший ни в конкурсной программе, ни в каких-либо фестивальных мероприятиях Саша Барон Коэн, который устроил целый перфоманс: дорогущий отель отдекорировал в стиле собственного фильма «Диктатор» и учинил почти порнографическую фотосессию на яхте. Не отставала и Пэрис Хилтон, забавлявшаяся с фотографом на пляже.
Под стать звездным фрикам ведут себя и обычные люди. Многие наряжаются в безумные костюмы. Так, несколько дней подряд вдоль набережной гуськом ездили три ретромобиля: в розовом кабриолете стоял переодетый во французскую монахиню мужик.
В белом авто за ним следовал Фантомас — почему-то с зеленым лицом. В третьей машине, разумеется, жандарм…
Но все это внешние проявления свободомыслия, оригинальности, фантазии. Куда интереснее наблюдать за неординарностью представляемых в Каннах кинокартин, а также за непредсказуемой реакцией жюри.
В этом году конкурс выдался интереснейшим. О каждом фильме мы, журналисты, спорили до хрипоты, у каждого были свои фавориты и аутсайдеры. Результаты фестиваля, в общем-то, примирили и удовлетворили, поскольку в них есть определенная логика и позиция. Председатель жюри Нанни Моретти обезоружил на итоговой пресс-конференции признанием:
— В этой конкурсной программе, как мне показалось, режиссеры больше интересовались собственным стилем, чем персонажами.
И стало совершенно ясно, почему ничего (кроме признания ФИПРЕССИ) не получил фильм Сергея Лозницы «В тумане», о котором наша либеральная пресса писала как об «очередном шедевре». Эта картина — яркий образчик того, как режиссер, упиваясь собственными художественными изобретениями, забывает о персонажах, о проработке их характеров, об их бэкграунде и нюансах взаимоотношений. Забывает, наконец, о том, что в основе фильма все-таки знаменитая книга классика Василя Быкова, которую многие читали, а потому хорошо представляют, из каких тончайших деталей вырастает драма…
Речь в картине о том, как во время Великой Отечественной войны на оккупированной территории каждый из жителей белорусской деревни выбирает свой путь: кто-то уходит в партизаны, кто-то становится полицаем… Трое работников железной дороги решают пустить под откос поезд. Четвертый их отговаривает. Но дело сделано — и все попадают на допрос к немцам.
В результате троих казнят, а четвертого, того, кто отговаривал, отпускают на свободу. Он никого не подставлял, но в глазах односельчан, да и собственной жены, он становится предателем. Он попытается спасти свое честное имя, но никто этого не увидит и не оценит….
На пресс-конференции режиссер признался, что Василь Быков, с которым Лозница договаривался о вопросе авторских прав, не захотел участвовать в написании сценария: мол, он уже серьезно болел и планировал свою жизнь так, чтобы успеть написать новые вещи… Думаю, если бы сценарные идеи Лозницы увлекли бы Быкова, он нашел бы в себе силы и время поучаствовать в этом кино. Но фильм получился чрезвычайно мутным. Как, впрочем, и предыдущая картина Лозницы «Счастье мое».
А еще более мутным выглядит все то, что сопровождает эту картину: все эти визги о том, что «кто не за Лозницу — тот против России, свободы и правды». Причем тут Россия, свобода и правда, если кино сделано плохо?!
Вот, к примеру, фильм другого конкурсанта — датчанина Томаса Винтерберга «Охота» — снят примерно на ту же тему (это даже сам Лозница признает): там тоже невинного оболгали и устроили на него травлю, но он выдерживает все испытания и остается Человеком. Тема та же — художественные методы разные. Винтерберг не упивается режиссерскими находками, он просто и ясно доносит страшную историю, которую актер Мэдс Миккельсен проживает на экране так страстно, что последние 20 минут фильма ты рыдаешь.
А у Лозницы фильм холодный, просчитанный, не вызывающий желания сопереживать героям, поскольку они «невнятные» и все на одно лицо.
Западная пресса, кстати, очень сдержанно приняла картину Лозницы: критики писали, что он одной ногой стоит у истоков советской киноклассики, цитируя «Иди и смотри» и «Проверку на дорогах». А другой ногой пытается утвердиться на почве современного артхауса. «Стояние» в такой неудобной позе может закончиться только одним: тебя разорвет.
Возможно, я выскажу крайне субъективное мнение, но, на мой взгляд, Сергей Лозница поторопился переходить из документального кино в игровое — не умеет он показывать и вызывать эмоции…
Еще один важный вывод, к которому подвел Каннский фестиваль, касается качества американского кино. Из семи представленных здесь фильмов производства США не был поощрен ни один. И это не совпадение, это четкая позиция.
Журналисты, конечно, не преминули упрекнуть жюри в предвзятости, на что член судейской бригады Александр Пэйн довольно резко ответил:
— Это кинофестиваль, и речь не идет о том, чтобы награждать ту или иную страну! Мы должны выбирать среди представленных фильмов. Делать общие выводы на основании этого выбора — некорректно.
Конечно, все это отмазки. На самом деле еще до оглашения результатов Каннского фестиваля Нанни Моретти давал интервью, в котором критиковал американское кино за увлеченность внешними эффектами, отсутствие глубины, грубость и прямолинейность. И хотя не все из представленных в Каннах американских фильмов страдали набором этих недостатков, но со словами Моретти невозможно не согласиться.
То, как Америка пытается навязать свои ценности и любовь к своей стране как к «Самой Стране в мире», вызывает уже реакцию отторжения, и каннское жюри вполне определенно дало это понять.
Вообще Каннский фестиваль любишь за его чрезвычайную неполиткорректность.
Только здесь (и наверное, еще на Берлинале) можно увидеть фильм, в котором главную роль играет не профессиональный актер, а зэк Аньелло Арене, отбывающий сейчас наказание за тройное убийство: исполнитель главной роли в итальянском фильме «Реалити» действительно и сейчас находится за решеткой.
Режиссер договаривался с тюрьмным начальством о съемках и самолично возвращал зэка в камеру… Только здесь можно увидеть фильмы, затрагивающие вопросы продажности с крайней степенью цинизма и расизма: кто является большей проституткой — белая стареющая женщина, готовая платить за то, чтобы слышать комплименты от юных африканских красавцев, или эти черные африканцы, готовые лечь в постель с жирным телом ради денег («Рай: любовь», режиссер Ульрих Зайдль).
Только здесь можно открыто поставить вопрос о фарисействе внутри церкви (фильм румына Мунджиу «За холмами»). Только здесь можно наградить картину, которую освистали и с которой косяками уходили («После мрака свет» Карлоса Рейгадаса), и ничего не дать картине, вызвавшей самые бурные аплодисменты, — «Holy motors» Лео Каракса.
Это здесь стариков чествуют наравне с молодыми — Ханеке, Трентиньяна и Риву (фильм «Любовь») и молоденьких непричесанных румынок — актрис фильма «За холмами».
Это и есть Каннский фестиваль — неожиданный, яркий, спорный… Главный! С которого начинается этап очередной моды на определенное кино. Очень хочется, чтобы эта мода, это стремление задавать важные вопросы, эта страстность и любовь к кино как к искусству докатились и до России.
