Марина ким: когда я нашла точку опоры, моя личная жизнь изменилась
Иногда кажется, что она испытывает судьбу на прочность. Как только Марина Ким достигает вполне заметных вершин в очередном начинании, то дальше, вместо того, чтобы пестовать и лелеять уже полученное, вдруг резко меняет вектор движения. И начинает искать себя совсем в другой сфере, используя для этого все возможные шансы.
Я еще давно поняла: если есть хоть малейший шанс, что у меня что-то может получиться, то надо бросаться головой вперед и делать. Я так всегда и поступаю. Сейчас понимаю, что многое в жизни делала, наверное, рановато.
Но такова натура: схватить даже самый невеликий шанс зубами.
А почему такой разброс по жизни? Вот вы десять лет занимались хореографией. Многие наверняка прочили вам артистическую карьеру.
И вдруг — поступление в университет на дипломата. Как? Зачем?
Я заметила, что у меня желание резко сменить сферу деятельности происходит где-то раз в пять-семь лет. Хореографией я занималась долго — целую десятилетку. Но ближе к окончанию школы и родители стали говорить, что надо получить серьезное образование. Профессия дипломата показалась мне подходящей. Поступить было сложно — конкурс в Санкт-Петербургский университет на факультет международных отношений бешеный. Но я это сделала! Правда, через пару лет опять пришлось многое поменять в жизни.
Папа переезжал на работу в Москву и предложил мне попробовать перевестись в МГИМО, сказав заветную фразу: Это такой шанс!. Было тяжело: программы не совпадали, мне пришлось пересдавать почти все экзамены и зачеты. Но в итоге у меня получилось.
И это для того, чтобы после окончания МГИМО, предмет вожделения тысяч абитуриентов, все бросить и решить завоевывать телевизионные эфиры!..
Просто к окончанию института я поняла, что дипломатическая сфера — совершенно не мое. Пока училась, я работала в Совете Федераций, пару раз сходила в МИД. И мне стало так скучно!
А тут разговаривала с подругой, и она рассказала, что ходит на курсы телеведущих и что там очень интересно.
Эту вершину тоже пришлось покорять тяжело и мучительно?
Даже не представляете, какими трудами! Моя преподаватель по технике речи на курсах отправила меня на кастинг на РБК ТВ. И вот там я почти полгода занималась тем, что была… никем. Ходила, просто носила какие-то папки, пыталась быть со всеми милой. Без зарплаты. Без каких-либо гарантий, что когда-то на тебя обратят внимание. Но судьба и на этот раз подарила мне шанс: однажды ведущий программы, где я стажировалась, не пришел. Он просто проспал.
А поскольку я была на месте (представляете, каждый день приходила к пяти утра и просто сидела в студии), то меня посадили в кадр. На самом деле я рассказываю только о тех шансах, которые завершились удачно. А сколько было попыток неудачных!
Но глядя на вас со стороны, никогда не подумаешь, что вам все давалось настолько непросто. МГИМО, РБК-ТВ, а потом и вовсе — программа Вести на России, своя авторская передача там же. Баловень судьбы, не иначе!
Наверное, кто-то мне даже завидовал. Но на самом деле работа в Вестях — не жизнь, а ее полное отсутствие. Потому что ты существуешь только ради программы. Еще я параллельно снимала документальные фильмы — ездила в Северную Корею, в Южную. И так работают все ребята на телевидении!
Если у кого-то и получается выстроить личную жизнь, то только в рамках редакции.
Но у вас все-таки получилось — судя по тому, что именно во время работы в Вестях вы забеременели?
Да, это получилось где-то между поездкой в Северную Корею и Южную. Причем в тот момент, когда я поняла, что жду ребенка, мне поручили вести новую программу — итоговую за неделю по событиям в Москве. И началась новая, еще более выматывающая гонка. Потому что собственная авторская программа означает одно: закончив эфир в воскресенье вечером и передохнув буквально полчаса, ты тут же начинаешь готовиться к следующей передаче.
Почему-то у меня никогда не получалось спокойно все запланировать, отснять — постоянно какие-то авралы, экстремальные ситуации. Ну, к примеру, сидим в пятницу вечером на планерке, обсуждаем грядущую воскресную передачу и понимаем, что выпуск — неинтересный. И тут как раз подруга пишет мне смс, что, оказывается, как раз сейчас в Москве находится Жерар Депардье. Он тогда только принял российское гражданство, но еще не дал ни одного интервью.
И я понимаю, что беседа с ним — шанс вытянуть передачу. И хотя на часах — восемь вечера, а на следующий день в час дня он уже улетает, я принимаю решение: во что бы то ни стало достать Депардье. Пока продолжается планерка, я переписываюсь с кучей людей, нахожу телефон его агента, звоню, представляюсь, говорю, что мне нужно интервью. Тот в ответ начинает хохотать: Ой, вы такая смешная, думаете, одна такая звоните?
Конечно, ничего у вас не получится. Я ему: Вот поверьте, он даст мне интервью. Агент продолжает резвиться: Это еще смешнее!
А знаете, приезжайте, мы как раз сидим в Метрополе, я даже хочу на вас посмотреть.
На улице — громадные пробки, однако мне дают машину, две камеры, мы срываемся в Метрополь. И — замертво замираем на ближайшем же светофоре. Ехать нам с таким трафиком — не меньше трех часов.
Но я бросаю ребят-операторов, спускаюсь в метро и еду в Метрополь одна. Еду и думаю: ну что я делаю, камеры у меня все равно нет, завтра Депардье улетает, зачем все это?
…В Метрополе я сталкиваюсь с Депардье и его агентом буквально в дверях — они как раз шли на ужин, куда пригласили и меня. Перед этим агент успел шепнуть мне на ухо: Только не говори, что ты — журналистка. И начался ужин с неторопливой беседы о том, о другом.
Я тяну время в надежде, что ребята еще успеют с камерой, но прошло уже полтора часа, а они даже не сдвинулись с места. Когда понимаю, что все равно не дождусь, решаюсь прощаться. И дальше происходит занятный диалог. Как, а десерт? — удивляется Депардье. — Не могу, мне надо ехать, у меня же еще работа. — А кем ты работаешь? — Я — тележурналист. Вижу, что у Депардье даже выражение лица изменилось. И что? — как-то обреченно спрашивает он. — Дайте мне, пожалуйста, интервью. А то в редакции меня просто убьют.
Депардье тяжело вздохнул: Ладно, приезжай завтра в десять утра, у тебя будет двадцать минут. И мы действительно сняли хорошее интервью, эксклюзив, которого не было ни у одного канала. Понятно, что у меня в данном случае был козырь — я хорошо говорю по-французски (спасибо МГИМО), но в любом случае свой шанс я не упустила. Потом у меня было примерно так же с Моникой Белуччи, с еще какими-то персонажами.
Пять месяцев адского интенсива. Так продолжалось до тех пор, пока я не пришла к своему руководителю и не взмолилась о перерыве. Ты что, не видишь, что я беременная?
Тот даже из-за стола вышел: Да ладно! И чего хочешь? — Хочу родить. — Ладно, вернешься через полгода на то же место. Так в моей жизни начался совсем другой период.
Вы целиком погрузились в свое материнство?
У меня просто началась другая жизнь! Я уехала в Лос-Анджелес. Наконец-то внутренне успокоилась. У меня пропал бесконечный мандраж — когда ты постоянно куда-то бежишь, торопишься, боишься не успеть. Все стало другим.
Даже краски изменились. Да, и с тех пор я больше ни разу не включала новости.
А личная жизнь наладилась? Помнится, папарацци в Лос-Анджелесе запечатлели вас с режиссером и продюсером Бреттом Рэтнером, снявшим фильмы Геракл и Люди Икс: Последняя битва…
Могу сказать, что личная жизнь у меня появилась. Понимаете, личное, оно как раз требует внутреннего спокойствия. Если его нет, то отношения рушатся.
Вам может казаться, что это из-за несовпадения графиков или еще по каким-то причинам, а на самом деле все — из-за отсутствия в душе равновесия. И как только я нашла свою точку опору, все изменилось.
И в итоге после Лос-Анджелеса вы уже не вернулись в свою новостную программу?
Я собиралась туда выходить. Внутреннее сопротивление было сильным, но других вариантов я не видела. И вот как раз в этот момент мне и поступило предложение от Первого канала стать ведущей Доброго утра — программы совсем иной по формату.
Конечно, я согласилась.
Уже задумывались, какую вершину будете покорять в следующий раз?
Подождите, еще не прошло пять лет! Но я буду смотреть, когда следующий шанс начнет сверкать, блестеть и манить к себе. Я верю в судьбу. Верю, что мы не в хаосе живем. У каждого из нас есть своя линия — пусть даже очень извилистая, со множеством поворотов.
Но если ты ее чувствуешь и не сбиваешься, то обязательно почувствуешь, что очередной шанс — твой!
